- Добрый день, Жомарт Жадыгерович!
-
Добрый день.
- Начинается поглощение некоторыми большими банками
мелких. На ваш взгляд,
насколько это действительно придаст импульс банковскому сектору и поможет
оздоровиться?
- Вопрос абсолютно справедливый, как вы
правильно отметили, вопрос слияний и поглощений, он в той или иной степени уже
начался, по крайней мере, о нескольких крупных потенциальных слияниях было
объявлено в начале года. Будем смотреть, что будет. Что произойдет до конца
текущего года. В то же время Нацбанк озвучил свое видение ситуации на ближайшие
3-5 лет, в 5-летнем горизонте они планируют в той или иной степени укрупнение и
видят укрупнение казахстанских банков, они эту политику планируют проводить
через увеличение требований к минимальному капиталу порядка 100 миллиардов тенге. При этом
единственное, что я хотел бы отметить, что все-таки, наверное, вместе с
функцией сохранения сбережений денег населения о необходимости актуализировать
проблему или вопроса надежности банков, не следует забывать еще один вопрос,
который является не менее значимым, это основная функция банков - финансирование реального сектора экономики.
Потому что само по себе укрупнение банков или само по себе увеличение капитала
банков второго уровня не является панацеей и не защищает экономику страны от
потери этой стабильности, этой надежности в долгосрочном или среднесрочном
горизонте. Поэтому, наверное, параллельно с ужесточением требований к капиталам
банков и усилением меры ответственности со стороны акционеров этих банков,
наверное, следовало бы поговорить о необходимости в той или иной степени
либерализации банковской системы Казахстана для того, чтобы деньги, которые приходят
в экономику и приходят через банки, они начали в той или иной степени
просачиваться в реальный сектор экономики.
- Руководство многих казахстанских банков также
утверждает, что существует на банковском рынке дефицит длинных денег, именно в
тенговом эквиваленте…
-
Я думаю, что этот тезис звучал актуально к какому-то периоду времени и, в
целом, проблемы с ликвидностью в Казахстане не стоит. Более того, вы знаете,
что с первого сентября заработает программа по амнистии капитала, и мы ожидаем,
по разным оценкам, прихода от одного до 10 млрд долларов в течение 2-3 лет, это
большие деньги для экономики. И я думаю, что в размере 5-7, 10 миллиардов мы все-таки
получим. Так или иначе, эти деньги должны начать работать на экономику
Казахстана. Тут самый большой соблазн, который будет стоять перед банками, и
этот соблазн необходимо будет преодолевать совместно, это желание использовать
эти деньги на финансирование потребительских кредитов, что, в свою очередь,
может постигнуть монетарную составляющую инфляции, но никаким образом не решит
среднесрочной, долгосрочной задачи и проблем, которые стоят перед экономикой
Казахстана. Очень важно, чтобы эти деньги пошли в реальный сектор экономики, и
пошли на создание рабочих мест. Поэтому проблем с ликвидностью для Казахстана
сейчас не стоит. Вопрос стоит как раз таки больше по формированию качественного
кредитного портфеля для банков.
- Тем временем
деньги из Нацфонда уже поступили?
- Деньги поступают, они успешно осваиваются, и это очень важно. Т.е.
правительство предпринимает беспрецедентные шаги по тому, чтобы придать
экономический импульс развитию страны. В то же время, я думаю, большая
ответственность находится на банковском секторе, которые должны сказать:
«есть!» и приложить со своей стороны тоже максимум усилий для того, чтобы
деньги действительно дошли до конечного потребителя.
- На ваш взгляд,
понятно, что мы в какой-то мере зависим, я имею в виду казахстанские банки от
российских, ваш самый пессимистичный прогноз, в случае если все будет плохо с
российскими банками, для казахстанских банков.
- Несмотря на то, что у нас мы интегрированы
между собой, как вы справедливо заметили, уровень интеграции пока что не
настолько глубокий. На сегодняшний день российские банки контролируют порядка
10% банковского рынка Казахстана, что в принципе не является такой уж большой
цифрой, чтобы говорить о каких-то фатальных последствиях, в случае
пессимистического развития сценария между Россией и Западом. В то же время
каждый десятый клиент обслуживается в российских банках, поэтому я тут не
рассматриваю через призму пессимистического сценария. Я просматриваю через
призму стресс-теста. Мы должны четко понимать, что будет, если вдруг,
гипотетически, российские банки по каким-то причинам покинут территорию РК и
перестанут присутствовать на экономической карте нашей страны. Мы об этом
неоднократно говорили, что проблема зарубежных банков в том, что, с одной
стороны, они являются неким подспорьем, но в тучные годы они могут раскачивать
экономику, а в худые годы по тем или иным объективным причинам покинуть этот
рынок, таким образом оставить нас с самими собой со своими проблемами. Поэтому,
конечно, вопрос стоит о необходимости развития отечественной банковской
системы. Но если мы говорим о России и часто говорим о конкуренции, которая есть
между российскими и казахстанскими банками, я все-таки считаю, что это благо,
потому что в конечном счете выиграет реальный сектор нашей экономики, и
во-вторых, это не мы конкурируем с российскими банками на нашей территории, это
российские банки конкурируют с казахстанскими банками, и это правильно. В то же
время только пяти российским банкам за последние несколько месяцев Центробанк
России выделил порядка более 100 млрд
долларов США, т.е. это ровно столько, сколько в совокупности составляют
все активы банков Казахстана. Поэтому цифры несоизмеримые, поэтому нам не стоит
не бояться России, но нам не нужно надеяться на нее как на панацею. Все надо
воспринимать как действительность.
- Тем временем
российские банки, одни из единственных, кто сейчас кредитует ипотечный рынок.
-
Тот ряд банков, казахстанских, которые я консультирую, они тоже занимаются
выдачей ипотечных кредитов. С другой стороны, вы абсолютно правы, это как раз
лишний раз свидетельствует о том, что присутствие хороших, качественных иностранных
финансовых институтов на нашем рынке – это скорее благо, нежели проблема.
Поэтому я всегда был сторонником того, чтобы было усиление конкуренции, и чем
больше будет игроков, тем лучше.
- Многие из
экспертов предлагают создать некое подобие Кипра в финансовом смысле из
Казахстана для того, чтобы привлечь деньги в казахстанскую экономику.
-
Когда мы наблюдали события на Кипре, то, конечно, у Казахстана на тот момент
была уникальная возможность стать тихой гаванью. Все-таки я бы не использовал
это понятие «Кипра», потому что Кипр носит сейчас такой отрицательный флёр с
точки зрения финансистов. Все-таки мы, наверное, должны говорить о создании
тихой гавани, и все предпосылки для этого есть, есть стабильность, есть
понятное правовое поле, есть защита интересов инвесторов, есть защита интересов
вкладчиков. Поэтому, конечно, если бы
это случилось, это было бы хорошо тем, опять же если мы будем наблюдать
продолжение оттока капитала из России, гипотетически было бы замечательно, если
бы часть этих денег пришла бы в казахстанские банки, и казахстанские банки
могли бы воспользоваться в интересах экономики РК. Будет это или нет - зависит
от множества факторов, будем наблюдать, будем смотреть, еще раз повторюсь у нас
много фундаментальных причин, для того чтобы Казахстан мог стать определенной
тихой гаванью у нас есть.
- Ваше мнение о том, что если российские банки у нас
здесь активны, то как раз таки казахстанские банки, скажем, совсем нет. Больше
совсем нет, чем да.
-
Справедливо, мы с группой товарищей и я как консультант был склонен к тому, и
был сторонником того, чтобы мы начали экспансию на соседние с нами территории,
хотя бы в рамках Таможенного союза. Это соответственно, в первую очередь, рынки
России, где проживают порядка 140 млн жителей, и это Белоруссия. Опять же что
нам мешает? Пока мешает только какая-то внутренняя ментальность, мы чего-то
опасаемся. Хотя с точки зрения технологии у нас есть опыт работы, в частности в
Украине, я работал в «Альфа банке» российском, поэтому я знаю, что мы вполне
можем составить конкуренцию не только у себя, но и на территории России. Что
опять же положительно повлияет как на экономику России, так и для Казахстана.
Потому что мы прекрасно понимаем, что в конкурентной борьбе улучшается качество
услуг, технологий в банках, и выиграет конечный потребитель – клиенты банков.
- А какие
конкурентные предложения мы могли бы предложить?
-
Очевидных, выпуклых конкурентных преимуществ в 21 веке, наверное, на территории
тех или иных государств найти сложно. Поэтому технологии, гибкость принятия
решений, мобильность. Я думаю, что как раз таки в данном случае размер не имеет
столь большого значения, но чтобы занять свою нишу есть все предпосылки. Наши
технологии, они ничем не уступают тем же технологиям, которые используют российские
банки или западные банки.
- Если мы вернулись к теме ЕЭП, Таможенного союза и
ЕАС теперь, на ваш взгляд, есть перспектива у единой валюты?
-
Если мы с вами, дай Бог, увидимся лет
через 50, я думаю, что этот вопрос потихоньку встанет на повестке дня. Я
думаю, в течение 30,40,50-ти лет этот вопрос не будет актуален, это длительный
процесс, который требует тщательной проработки. И надо понимать, что помимо
положительного экономического эффекта, который вопрос может в себе нести, но
затрагивает массу других вопросов, которые лежат вне экономики. Они находятся в
эмоциональной плоскости, это вопрос независимости, вопрос суверенитета. Казахстан долгое время шел к своей
независимости. И в России есть свои люди, которые будут выступать «против». Это
большой блок, который требует тщательной проработки. Это хорошо, что у нас с Россией при этом есть
хорошие, традиционные, культурные связи. Но нам, дай Бог, их не потерять, потому
что, вы знаете, создание Единого экономического пространства вызвало бурную реакцию
и бурную оппозицию в обеих странах. Я, кстати, являлся и являюсь сторонником
интеграции, я против политики изоляционизма, я считаю, что в 21 веке проводить
самостоятельную экономическую политику невозможно. Необходимо все равно свои
действия синхронизировать со своими ближайшими соседями.
- Каким вы видите
финансовый рынок Таможенного союза через 5 лет?
Как это должно работать в идеале?
-
В идеале должен быть свободный переток капитала, должен быть свободный
экспорт/импорт капитала, казахстанские банки должны иметь возможность, как мы
предполагаем, открывать свои филиалы на
сопредельных территориях – в России и Белоруссии. Соответственно, российские и белорусские
банки будут иметь возможность открывать свои филиалы, что опять же поддержит
наши экономические горизонтальные связи.
- В одном из своих интервью, Вы говорили, что хотели
бы создать коренную казахстанскую компанию с корнями в Казахстане, с какой-то
историей. Что это могла бы быть за компания, чем бы она занималась? Какого
уровня?
-
Практически так и есть, но буквально я говорю о том, что я хотел бы и продолжаю
хотеть построить великую компанию,
наверное, если говорить о своих личных целях, о моей социальной миссии, то я бы
хотел по-прежнему поцарапать историю человечества, и если уж не получится
поцарапать историю человечества, хотя бы историю казахстанской экономики.
Получится или нет – посмотрим. В какой
области? Наверное, это в области финансов. Я считаю, что все предпосылки уже
есть для построения великой компании. Я
говорю это даже не с точки зрения самореализации моего внутреннего эго, я
говорю о том, что в пылу борьбы, в пылу конкуренции, наверное, нам не стоит
забывать, что все-таки мы, так или иначе, являемся казахстанцами. Все являемся
людьми, и конкуренция должна улучшать нас и идти на пользу всем конкурирующим
сторонам, а конкуренция не должна идти до полного уничтожения. Т.е. я против
того, чтобы конкурировать в желании кого-то уничтожить. Я все-таки за
созидание.
- А какие-то
временные рамки вы уже себе выставляли?
-
Хочется жить вечно, скорее всего, это будет невозможно. Как говорил Бродский:
«Рано или поздно мне придётся умереть». Наверное, время поджимает. Но еще лет
20 я себе, наверное, отмеряю. Мы предполагаем, а там наверху располагают.
- Вы ушли из
Фейсбука, но, тем не менее, не перестали приковывать внимания людей. Вы пишите
в «Эксвайр» очень философские заметки. Это ваша потребность?
-
Да, это потребность, есть, наверное, потребность читать и есть потребность писать.
Сейчас больше пишу. Если говорить о не социальной миссии, а о личной миссии,
конечно, я когда-нибудь хотел бы получить Пулитцеровскую премию. Я понимаю, что
это практически несбыточная мечта, ну поэтому она и мечта, потому что
несбыточная. Когда появляется возможность публиковаться, я публикуюсь. Я думаю,
что еще идет процесс осмысления того, что происходит с нами. Со мной. Со
страной или с людьми. Вопросы нравственности иногда меня беспокоят гораздо
больше, нежели вопросы денег. Т.е. как можно достичь успеха, в частности, не
потеряв самого себя. Почему я об этом говорю на встречах со студентами, меня
часто спрашивают, что такое успех и как можно достичь успеха, и все ожидают
услышать 3-5 пунктов, чем меньше, тем лучше, конечно, как достичь успеха.
Соответственно, я часто сам себе этот вопрос задаю, чтобы не соврать, и до сих
пор не знаю. Уникального рецепта нет. Если даже они есть, они все лежат в
плоскости опять же нравственности: не убий, не укради. Т.е. все 10 заповедей,
наверное, стоит их придерживаться, потому что за каждым успехом стоит цена. И,
наверное, очень важно какую цену человек сам готов заплатить за тот или ной
успех, в конечном счете это и есть торговля с дьяволом.
- Т.е. вы не
готовы пойти по пути Ричарда Брэнсона и стать гуру в плане успешных шагов к
тому, чтобы достичь чего-то?
-
Не сотвори себе кумира, я с большим уважением отношусь к Брэнсону, более того
мы одно время вели переговоры с его офисом и мы продолжаем вести переговоры,
чтобы Ричарда Брэнсона привезти в Казахстан в качестве спикера, чтобы он прочел курс
лекций и провел встречу с заинтересованной аудиторией. Я думаю, что в течение
года мы постараемся все-таки, так или иначе, получить какой-либо результат. И
хотелось бы, чтобы он был положительным. Мы постараемся привезти Брэнсона и
сделать серию бесплатных семинаров и лекций для наших людей. Потому что я все
равно считаю, что на рынке OLD MONEY Ричард Брэнсон добился очень
многого. Его можно критиковать, к нему
можно по разному относиться, но вначале нужно добиться того, чего он добился,
чтобы иметь возможность осудить его. Поэтому я считаю, что это яркая фигура, у
которой можно многому научиться.
- Скажите, сейчас вы уже взрослый, с богатым жизненным
опытом, о чем мечтал юный Жомарт?
-
Мечтал защитить кандидатскую, потом докторскую и быть доктором наук, наверное.
Вот так вот. Быть дипломатическим работником. Таксистом не мечтал быть,
космонавтом тоже не мечтал, мне казалось это очень страшно. У меня семья,
родители были преподавателями, поэтому у нас был культ науки, и мне, наверное,
оттуда и передалось.
- Вы не жалеете, что не пошли по
дипломатической стезе?
-
Глупо в 42 года уже жалеть о том, что сделано или не сделано. Наверное, можно
сожалеть о том, что не сделано, но если бы была когда-нибудь возможность
гипотетическая, опять же что-то поменять, я бы не стал менять, но я бы хотел
быть инженером, если не инженером, то проектировать самолеты, вертолеты, быть
полезным для людей. Грех жаловаться, я люблю свою профессию, но, наверное, она
не самая человеколюбивая. Я хотел бы быть более полезным для людей. Если
говорить о моих детских желаниях, которые сейчас трансформировались во взрослые
желания.
-
Спасибо вам за интервью!
